В американских фильмах пятидесятых годов,
в американских фильмах о пятидесятых годах
роли порядочных послевоенных вдов
играли актрисы с глазами послевоенных птах.
Лучшая — Лана Тёрнер, прочие тоже вполне
хорошо понимали в невинных и тайных знаках.
Песенки об орхидеях, песенки о луне,
песенки о бриллиантах и никаких биг-маков.
В американских фильмах о пятидесятых годах
девушки радовались покупке большой машины,
и даже стиральной машины в трогательных проводах;
не поправляли причёсок при виде мужчины,
ещё мечтали о детях, не думали о деньгах,
если на то не случалось слишком особой причины.
Теперь у меня два полосатых костюма,
четыре десятка галстуков, изъятых у папы,
но все восемь девушек, похожих на грёзы Джона Профьюмо,
ходят по-прежнему мимо, смотрят угрюмо.
Видимо, мне не хватает мягкой, обильной шляпы.
Неполиткорректное
Плачет пидор накрашенный
на Чугунном мосту:
«Слава Господу нашему
Иисусу Христу».
Смотрит пидор накрашенный
на раскрашенный храм.
Слёзы с морды расквашенной
каплют за Амстердам.
А над пидоркой чудное
небо праведных дней.
Голубое, паскудное —
не бывает смешней.
Гостиница Уфа
- Что с Вами? - Так, нога болит.
- Сквозная рана? - Нет, подагра.
По телевизору молчит
кино про зимний вечер в Гаграх.
- Ну, по одной? - Да, по одной
- А может, пива? – Может, пива.
- Такое пил, кажись, весной.
- Гавно? – Нет, Клинское Аррива.
- Позвать? - Пожалуй, позови.
- Алинка — это просто песня.
- За деньги или по любви?
За деньги, право, интересней.
- А ты из этих? – Я из тех.
- По чью-то душу? - Нет, за телом.
- Четвёртый тост за смертный грех?
Сидят, такие. Пахнут мелом.