Вот так погибнешь в декабре в деревне Грязино
на почве ревности и личных неприязненных.
Лежишь себе под ёлками зелёными,
украшенными дутыми гандонами.
На лавке замерзает пиво Клинское,
бухтят с ментами пацаны нарофоминские.
А та, к которой ехал, чё-то мечется.
Ну, говорил же: дура и не лечится.
И этот толстый дурачку болезному:
Не трогай рукоять — она железная.
Рука пристынет — отдирать заколебаешься,
хлебни малёхо белой, чо так маешься.
А дурачок майору: Бука, бука.
А Лесин бы сказал: «гавно и сука».
Циклодол кончился
Ты купил автосервис и кузницу
и подвал для сохранения вина.
А у меня зато подружка первокурсница
и вообще я пожилая шпана.
Ты поехал в город Тюш на завод
вроде красть какие-то доски,
а мы в гостинице «Крошка Енот» —
это в городе в Красногорске.
Я тебя придумал давно,
в старшей группе детского сада.
Это было, типа, кино,
я считал так, наверно, и надо.
Много лет общался только с тобой
до седьмого, кажется, класса.
По вожаткиной команде «отбой»,
мы сбегали ловить дикобразов.
Ты надолго забывал обо мне,
а когда я задыхался от боли,
приходил, улыбался во сне,
но по-честному, был не доволен.
А теперь серьёзный, как проповедник,
каждый день чего-то в трубку сопя,
вновь единственный мой собеседник.
Впрочем, Арс имел в виду не тебя.