Летом восьмидесятого года дорога к реке
Была возле стройки на городском стадионе.
Следы на гудроне надёжней следов на песке,
Следы на горячем асфальте надёжней следов на гудроне.
Ветер бросает птицу тебе в лицо,
Как телезвезду под прицел фотокамер.
Свет и вода обернулись в большое кольцо.
Ветер остановился. Нет, не остановился, но замер.
Звук чёрно-белой моторки перерезает зной.
Приоткрывается первая из Америк:
«Всё происходит. И всё происходит с тобой».
След на воде отрезает противоположный берег.
II
А на Москве-реке немножко другие чайки.
Вон одна ухватила рыбёху и уходит винтом.
Так от немецких защитников уходил Бурручага
На стадионе Пуэбла в восемьдесят шестом.
А на Москве-реке чайки с серыми головами
Смешные и наглые почти безо всяких мер.
Рыбаки поминают их матерными словам,
Как после страшного матча Бельгия-СССР.
А количество встреч равно числу поражений.
Человек опускается на золотые доски.
Свет и вода переходят в степень смешения.
Рядом садится чайка по имени Лобановский.
И если закрыть глаза, то не было всех этих лет,
как раз потому, что все эти годы действительно были.
Ветер поправил звук, поставил правильный свет
и поднял одиннадцать столбиков чуть красноватой пыли.
