71. Облитый или Скопец у истока Сибирского тракта
С тем и пришли на Рогожскую заставу. (Глава 27. Пора уже и стартовать).
Сии же еретицы, о них же ныне слышах, их же и жабы нарекох по сему, понеже безсловеснейши свиней суть, токмо змиино шептание имуть, не токмо, грамотическых не ведяху словес, неже и поборников мужей философов, но ниже народных грамот ведят или умеют прочитати.
(Зиновий Отенский. Слово об Ипатии).
(Зиновий Отенский. Слово об Ипатии).
Главная ветка Сибирского тракта начиналась, кажется, всё ж у Рогожской заставы. Там, напомню , жила ямская слобода. А красою и гордостью этой слободы был, конечно же, Покровский храм на старообрядческом кладбище. Кладбище это грустное. Грустней обычных кладбищ. Возникло оно за причиною чумы при Екатерине II. О том есть, к примеру, дивная книжка Феликса Максимова «Духов день». Хотя и совсем не о том книжка.
Слободы ямской больше нет, Покровский храм с Воскресенской церковью остались красой и гордостью, а кладбище сделалось крайне уютным. Но мне сейчас не туда, я за книжками пришёл.
Ровно напротив Воскресенской колокольни стоит молодая женщина, чуть растерянная с виду. Она, похоже, газон обихаживала, а теперь просто стоит. Задумавшись или не знаю. Явно имеет хорошую мирскую профессию. Это приметно и важно иногда. Хотя в этом могу ошибаться. Я часто ошибаюсь в людях и вообще.
—Здравствуйте, говорю. Мне как в церковную лавку пройти? Ну, где книжки?
—А пойдёмте. Мне сейчас в ту сторону.
Топаем. Она первой разговор начинает. Скоро, шагов, может, через двадцать.
— Вы там чего хотите купить?
—Да вот, говорят, прошлой осенью вышли «Поморские ответы» с переложением на русский язык.
—А что за ответы?
Тут я решил повыделываться. Блеснуть знаниями. Вот, думаю, я старой культуре всё-таки чужд, но кое-чего знаю! Рассказываю:
—Это книга. Её на Выге писали. Там были такие братья Денисовы, Андрей и Семён. Они вообще-то, Мышецкие князья, с Оки. Когда были поляки, их отец или дед убежал на Валаам. Потом Валаам захватили, это уже после Никона, кто остались живые, ушли на Выг. Так они спасались, вроде. Там проезжал Пётр Первый и дал грамоту, что можно служить по старым книгам, но за это надо отрабатывать на заводах. А ещё потом послал туда монаха Неофита для прений. Или разглагольствований. Я точно не помню, как это называлось. Ну, вот он задал сто с лишним вопросов, а Денисовы с товарищами на них ответили. Теперь ответы перевели на современный, так сказать язык. Напечатали вот. У них ещё сестра была, тоже руководила обителью.
—А, так это беспоповцы?
—Не знаю. Вроде, ответы все признаЮт. Ну, вот продаются ж у вас в лавке? А вы, кажется, белокриницкое согласие?
— Вы оттуда, с севера? У вас выговор характерный. Как зовут?
—Андрей я.
— Я Мария.
—Очень приятно. Не, не с севера. Из Перми. Но на Выгу бывал.
Здесь я немножечко приврал для краткости. Выг это река, спрятанная в заонежских лесах. Вообще-то, мы с Кошкой Плюшкой гуляли в Повенце, огорчаясь его нынешним состоянием, видели даже старую и деревянную церковь в Чёлмужах. Но всё-таки настоящий Выг это, к примеру, Данилово, где поклонный крест на месте обители, странноприимный дом, буреломы и много памяти. Вот там пока не бывал.
— А ты — наш?
В ответ дурака валяю:
—Ну, как? Русский.
—Нет, я про другое. Старой веры?
— Да почему? Видишь ведь?
И показываю на подбородок. Он у меня вроде старой берёзовой чурки — гладкий, белый и двойной. Ответ, тем не менее, поразил:
—Откуда ж я знаю? Может, ты скопец.
Так изящно меня давно не прикладывали. Ну, да. Мы толстенькие. Но плечи же хоть не в сажень, но в аршин точно, раз уж перешли на старые меры. Лицо не вовсе круглое. Отчего скопец-то? Пока думал, Мария продолжила:
—У вас наших много?
— Так-то много. Кладбища отдельные даже. В Перми есть район Южный, так там древлеправославную церковь построили.
—Да, знаю таких. Но ты вот книжки покупаешь. Интересуешься, да?
—Интересуюсь, конечно.
— Надо будет за тебя помолиться. Пусть тебя Господь на путь наставит. Ты погружённый или облитый?
— Ой. Это как?
— Ну, крестили тебя погружая троекратно или обливали?
—Дак я уж взрослым крестился. Обливали, конечно. Вроде, три раза.
—Ну, это вообще не считается! Тебя заново надо крестить. Такой хороший, а некрещёный!
Ещё поболтали немного и я пошёл. Удивлялся, конечно, отчего так: скопцом быть нормально, а облитым — грех.
Книжная лавка тут мила и пахнет вкусно. Она совмещена с трапезной. Или вдругорядь не знаю. Может, у староверов это иначе называют. Но я там кушать не посмел. Вдруг не так перекрещусь, к примеру. Ложку ненадлежащим образом возьму. Да мало ли. Ушёл, купив двухтомник.
В электричке, конечно, раскрыл. Книжки отлично изданы, крепкие. Ржевская типография. Один том собственно вопросы с ответами. И вопросы, и ответы — на церковно-славянском. Язык красив, однако непонятен. То есть, либо разберёшь смысл, либо суть. Это я не для красного словца сказал и не смеху ради. Про семантический треугольник Фреге ведь знаете? Вот. Здесь тоже самое, но только посложнее. Надо сначала перевести значение высказывания с дивных букв на современный русский, а затем попробовать вникнуть в смысл. А он тёмен нынешнему человеку. Даже когда в мире этого человека церковь занимает серьёзное место. Во-первых, церковь всё-таки иная, а паче — она именно присутствует в этом мире, не определяя его. Когда «Ответы» сочиняли, всё иначе было, конечно.
К счастью, Виктор Вячеславович Боченков сделал многое и хорошо. Переложил ответы на современный язык. Переложил добросовестно, без украшательств и литературства. Вот смеяться будете, но открыл я книгу ровно на страничке, про наш с Марией разговор. Тут, конечно, можно было привести нужный фрагмент в оригинальной орфографии, однако я уже ныл в первом томе этой книги про несообразие современных шрифтов нормам старого правописания. Речь тогда, заметим, шла про творения капитанов Генерального штаба, описывавших дороги Империи в середине XIX века. Чего ж тогда говорить о языке церковных споров, произшедших ещё веком ранее? В этом случае надобен полуустав и не иначе. Кроме того, нечестно будет: я ж открыл именно том, где переложение от Боченкова. Так и процитирую. Это из ответа на Вопрос третий, касающийся прежних, дониконовских неустроений русского православия. Денисов сотоварищи в ответ перечислили восемь огорчительных конфликтов. И последний описали так:
ВОСЬМОЕ. Святейший патриарх Филарет, повествует в соборном изложении о белорусах, живших в Киевской стране под властью Польши. Многие, говорит он, несогласия церковные есть среди тех христиан, которые белорусами называются, и рассказывает, что в крещении у них практиковалось тогда обливание. Но и у Киевского митрополита Петра Могилы повелевается в Потребнике обливать при крещении, не по причине угрожающей смерти, но свободно так законоположено, а это противоречит апостольским и святоотеческим уставам. Святейший патриарх Филарет с Освященным Собором приказывает крещенных так заново перекрещивать.
В этой книжке, моей — про Сибирский тракт, в той же её главе номер 27, уже был один патриарх Филарет. Филарет Дроздов. Он ещё с доктором Гаазом препирался про каторжан, но затем согласился. Тут же речь будет о Филарете прежнем, о Фёдоре Никитиче Романове, отце первого царя новой династии, Михаила Фёдоровича. Он много сделал и не поспоришь.
Но и Пётр Могила не с горы упал. Он, всё-таки, отстоял у поляков Киевскую митрополию, раскопал остатки Десятинной церкви, возобновил богослужения не униатские, а православные. И главное: Филарет же умер в 1633-м году, когда Пётр только-только входил в силу. Вряд ли Освященный Собор при Филарете ругал именно установления этого киевского владыки.
Впрочем, эти важные дела оставим историкам. Мне, повторю, книжка очень глянулась. Тоном своим. Вот, к примеру, один только вопрос-ответ из серединки:
Вопрос 51. Или же были какие-либо расколы, то с какими раскольниками согласны?
Ответ 51. Как заявляли мы раньше, так и ныне свидетельствуем, что новшеств, внесенных в годы патриарха Никона новопечатными книгами, мы опасаемся, а судом облагать учительство ваше мы, последние скитские жители, не дерзаем. Мы пребываем в древлецерковных святоотеческих преданиях не ради осуждения вашего любомудрия, но соблюдаем святоотеческие уставы по старопечатным книгам во спасение душ своих.
И чуть далее там:
Опасаемся осуждать и остальных христиан…
Тон неробкий, уважительный, приятный. Даже и там, где ответчики перечисляют аж тридцать восемь нововведений, им ненадобных. Мол, вы делайте чего хотите, а мы тако веруем.
По неуклонности тона или за иной причиной, но Ответы типографским методом почти не издавали. Выпустили раз, уже при Александре II, в Мануйловском монастыре. Это теперь глубокая Румыния. Затем, вроде, перед Мировой войной было издание у Рябушинского. И всё. При коммунистах, понятно дело, совсем никак. Но раньше- то зачем так? Всё-таки, от Петра до Николая I староверов почти не гоняли. А затем началось заново. Петра хоть верующие ругают, а церковь при нём была свободней. Отдал кесареву кесарево — и волен. Николай же это всё-таки более тотальная канцелярия. Бдящая не одни тела, но и души.
Так и ходило сочинение в списках. Но списков было много. Одно время выговские переписчики работали эффективней типографии Синода. А та, своим чередом, штамповала ответы на Ответы. То есть, возражения. Тверской Архиепископ Феофилакт, скажем, озаглавил свой труд: «Неправда раскольническая, которую на себя объявили выгорецкие пустосвяты в ответах на вопросы, поданные им от честного иером. Неофита». Или был ещё игумен Парфений Агеев, сосед наш. Он в Куровском, это рядом от Орехова-Зуева, создал Гуслицкий Спасо-преображенский монастырь. Специально, дабы раскольников увещевать. Теперь в монастыре психоневрологический интернат с тяжёлой обстановкой безнадёжности, а от игумена осталась книга «Возобличение на поморские ответы Андрея Денисова с сотрудниками».
Собственно, названия трудов говорят о несколько довлеющих стратегиях тех, кто отвечал на ответы. Но вновь скажем: это ничего. Интересно ж будет прочитать их в академическом издании рядом с работою братьев Денисовых. Споры о вере полезны, думаю. Когда учат не только догматом, но и верному тону.
Вот Мария, встреченная в Рогожской слободе, прочтёт двухтомник и вдруг-да перестанет надо мной смеяться и воспитывать? А то оби-идно — про скопца ведь!
веткам апреля
прошлогодний махаон
старообрядец