Как-то у бабушки в деревне (с) собралась приличная толпа идиотиков. Нет, ну мы с Любой были уже взрослыми, третий курс закончили. Приехали готовиться к экзаменам. Как бы:). Двоюродные же сестрицы Любы представляли собою несообразную мелочь: Юле 10 лет, Кате 8. Брату Женьке тоже едва исполнилось 11. Вся эта гопкоманда во главе с нами с утра до вечера ошивалась на реке. Там Обва шириной в три километра. Красота.
Сидим раз на пляже, типа чего-то учить пытаемся. Слышим Женька жизнерадостно вопит. Жабу словил. Большую такую, зелёную. Он её лопнуть хотел, но мы возмутились, решили в огороде поселить, чтоб она там равликов всяких ела и лёлей. Девочки тоже запипищали: как так: у Женьки жаба есть, а у них нет. Разбрелись по кустам, ищут. Найти нашли, а трогать боятся. В-общем мы с Евгением ещё трёх земноводных отловили, коробку какую-то на берегу надыбали, сделали им временный домик.
На дачу, однако, идти застремались. Там Николай Семенович, мой тесть будущий. Любитель организовать трудовую повинность. Решили, пусть зверушки ночь дома пересидят, а с утречка в огород. Ладно. Посадили их в ванну, травки постелили, полюбовались пока не надоело, и стали в лото играть.
Тут вернулся дядя Коля. Он на дачу вообще-то работать уходил, но как-то устал. Решил о жизни подумать и, естественно, напился. А Коля пьяный и Коля трезвый это два разных человека. Кажется, о подобном ещё Помяловский писал. Тут, правда, случай обратный. Обычно Никола тих и даже подкаблучен, а выпив… Ну, в наших широтах это не редкость. Воспитания он простого, пейзанского и к животным сантиментов не испытывает. Обнаружив в санузле жаб, хозяин дома ВПАЛ. Я его как мог утихомирил, водку пить усадил, а Женька зелёных упрятал в кастрюлю, замотал сверху марлей, чтоб не задохлись и затолкал под мойку, за мусорное ведро.
Николай со мной водочки выпил и почивать лёг. В гостиной, на диванчике. Я бутылку стяжал, чтоб ему соблазну не стало и потопал к замечательному художнику Рудольфу Тюрину – он ещё тогда бодрый был. Там и заночевал, кажется. Прочие все тоже вскоре угомонились.
Часика в два пополуночи жабы, как и полагается июньским земноводным, начали концерт. Это только в стихах Давида Самойлова «…пусть живёт в колодце жаба, неземное существо…» их песни милы и чудесны. В реальности же коты отдыхают. У млекопитающих, очевидно, хоть какая-то совесть имеется. Более того, зверики сидели в металлической кастрюле, что обеспечивало неплохой резонанс.
В дальних комнатах звуков особо слышно не было, а в гостиной – ещё как! В общем, будущий
zhabberов дедушка проснулся. Он сначала решил, что шум доносится с улицы. Окно закрыл, а звук остался. Спрятался с головой одеялом – душно. Во-первых, июнь, во-вторых, окно-то закрыто, а в-третьих, собственно, уже и похмелье начинается. Будить домашних не решился, потому как хмель своей большей частью главу уже покинул, освободив место привычной робости. Помаялся Николай Семёныч ещё с полчасика, и двинул на кухню за аспирином. Обнаружил, что по мере приближения к цели пути кваканье становится отчётливей. Зашёл в ванную. Выгреб из-под корыта инструмент и всякую мелочь. Жаб нет. Достал из стиралки бельё. Квак остался. В туалете заглянул за унитаз – шиш.
Добрался, наконец, до кухни. Встал посередине, стал слушать. Малое время спустя вроде как определил направление на источник беспокойства. Полез под раковину. Уронил на себя мешок с картошкой и мусорное ведро. Поскользнулся на мусоре, грохнулся. Собственно, сон домашних был порушен уже предыдущими экзерцициями в ванной и туалете. Теперь, проснувшись окончательно (насколько это возможно в четыре часа ночи) они поспешили спасти потерпевшего.
Первой явилась супруга, Татьяна Олеговна. Картину застала отличную: бельё, вынутое из машины валяется в коридоре, тут же стоят инструменты из-под ванной, на полу в кухне – гора мусора, картошка, поганое ведро… Среди всего этого сидит её Николай, малоосмысленно смотрит по сторонам и говорит инвективы. Реакция была, тем не менее, вполне достойной: «Ну что же ты, Коля…».
В это время притопал Женька, оглядел всё сонным глазом, и выдал фразу из учебника по биологии: «Даже червяк способен запоминать дорогу к пище». Развернулся и ушёл. Утром он слов своих не помнил, и вообще утверждал, что на кухне его не было.
Самое занятное, что жабы после этого содома угомонились, остаток ночи вели себя прилично и утром были снесены на дачу. Их, кажется, там хомяки потом съели.